ЛЕКЦИЯ О ТВОРЧЕСТВЕ

А.-К. ДЕБЮССИ

4 июля 2016 года в Москве, в центре социального обслуживания населения «Чертаново» (филиал «Чертаново Центральное») Константин Царихин прочитал лекцию о творчестве французского композитора Ашиля-Клода Дебюсси (1862–1918).

Прозвучали следующие музыкальные произведения композитора:

1. «Свет Луны» («Чистота Луны») из Бергамасской сюиты (Suite bergamasque, 3. “Clair de lune”) — 1890.

2-3. Две арабески(Arabesque 1 en E Dur, Arabesque 2 en G Dur) — 1890.

4. «Греза» (“Reverie”) — 1890.

5. «Девушка с волосами цвета льна» из первой тетради прелюдий (“La fille aux cheveux de lin”) — 1910.

6. «Остров Радости» (“L’islejoyeuse”) — 1903–04.

Аудиозапись лекции в формате MP3 можно скачать здесь:

https://yadi.sk/d/gXEcvj8IymJHz

Музыкальные произведения, прозвучавшие на занятии 4 июля, можно скачать здесь (в архиве RAR):

https://yadi.sk/d/K6EAbtMGymKUo

За понедельником идёт вторник. За вторником — среда. За средой — четверг. И, так далее, до воскресенья. А после воскресенья — снова понедельник. Песня обычно начинается с куплета. А потом идёт припев. А за припевом — снова куплет. В январе — тридцать один день. В феврале — или двадцать восемь или двадцать девять. В марте — тридцать один. В апреле — тридцать. А в мае — опять тридцать один.

Однако, есть в мире чудаки, которые утверждают, что порядок дней в неделе может быть произвольным — в зависимости от настроения, после воскресенья может быть и вторник, и четверг, и, даже второе воскресенье, и что песня может не иметь ни куплета, ни припева, а в мае — тридцать два дня (вспоминаем барона Мюнхгаузена из знаменитого советского телефильма).

Французский композитор Ашиль-Клод Дебюсси относился к разряду таких людей. Всю свою жизнь он опровергал музыкальные догмы, ища и находя новые пути развития музыки. Ещё будучи студентом, он яростно полемизировал в кругу друзей:

«Что вас так шокирует? — кричал он своим ошарашенным соученикам. — Или вы не можете слушать музыку, не зная положения и назначения аккордов? Откуда они взялись? Зачем? Что означают? Слушайте: этого достаточно. Если вы ничего не можете в этом понять, то идите и доложите господину директору, что я терзаю ваши уши».

Во второй половине XIX века большинство композиторов обнаружило, что, сочиняя какое-то новое произведение, они либо копируют своих коллег, либо повторяют самих себя. Настало время выйти из этого замкнутого, на первый взгляд, круга.

Работая приглашённым аккомпаниатором у знаменитой российской меценатки Надежды Филаретовны фон Мекк, молодой Дебюсси открыл для себя Мусоргского. Вот, что сказал об этом друг Дебюсси, французский композитор Эрик Сати:

«Когда мы впервые встретились, <…> он был как промокашка, насквозь пропитан Мусоргским и кропотливо искал свой путь, который ему никак не удавалось нащупать и отыскать…

Но почему бы для этих целей не воспользоваться такими же изобразительными средствами, которые мы уже давно видим у Клода Моне, Сезанна, Тулуз-Лотрека и прочих? Почему бы не перенести эти средства на музыку? Нет ничего проще. Не это ли есть настоящая выразительность?»

Перефразируя Ленина, можно сказать, что Мусоргский разбудил Дебюсси. А Дебюсси развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили музыканты-импрессионисты, начиная с Мориса Равеля и кончая Каролем Шимановским и Игорем Стравинским. Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом…

Вот, что говорил Дебюсси о Мусоргском:

«Никто не обращался к лучшему, что в нас есть, с большей нежностью и большей глубиной. Мне кажется, что в нашей печальной классной комнате, где учитель строг, русские открыли окно, выходящее на простор полей».

Но не только Мусоргскому с его новыми, зачастую парадоксальными музыкальными ходами мы можем приписать честь быть инспиратором такого таланта, как Дебюсси. Обязательно надо упомянуть и о Вильгельме Рихарде Вагнере, чьи новации в области мелодики и гармонии также оказали колоссальное влияние на молодого французского композитора. Влияние Вагнера с его «бесконечной мелодией» и «бесконечной» же последовательностью неразрешённых диссонансных аккордов было на Дебюсси столь сильным, что ему потребовался не один год, чтобы освободиться от него и найти свой стиль.

Как-то раз он отправился вместе с друзьями молодости в Парижскую Гранд-опера на представление вагнеровской оперы «Тристан и Изольда». В юношеские годы Дебюсси обожал Вагнера до самозабвения. Друзья весело вспоминали сумасбродства той поры, в том числе моду на поклонение Вагнеру. Один из школьных товарищей поддел Клода:

— Удивительно, что при всей твоей преданнейшей любви к Вагнеру ты не стал его подражателем...

— Ах, оставь, — усмехнулся Дебюсси. — Сколько раз тебе приходилось с удовольствием лакомиться курицей, однако я не слышал, чтобы ты начал кудахтать...

Дебюсси был человеком остроумным и даже едким. Он славился как блестящий публицист. Вообще говоря, с немецкой музыкой у него были особые счёты. Дебюсси считал Бетховена виновником появления «вымученных, трудоёмких и неестественных композиций, которые у нас принято называть симфониями». Ему также приписывают следующее выражение:

«Я не люблю Моцарта. Но не так сильно, как Бетховена».

Причина такого, на первый взгляд, непочтительного и несколько неожиданного отношения к признанным столпам классической музыки заключалось в том, что их произведения при всей их глубине и гениальности, грешили, с точки зрения взыскательного француза, повторяемостью. Действительно, сонатная форма состоит из экспозиции, разработки и репризы, причём реприза зачастую почти полностью повторяет экспозицию. А, между тем, наша жизнь, в её глубинной основе, не обязана повторять саму себя. Каждый день должен приносить новые впечатления и новые открытия. Если же мы вращаемся в привычной и надоевшей ритмике «экспозиция-разработка-реприза», то мы больны. И нам надо идти на приём к доктору Дебюсси.

Музыка великого французского композитора лечит. Она вызывает в нашем воображении картины Природы, которая, сочиняя мелодию ветра и волн, забыла о самой себе. Об одном из самых своих знаменитых произведений — «Послеполуденном отдыхе фавна» — Дебюсси писал, что это…

«…обрывки сновидений, которые затерялись во флейте уснувшего фавна».

Скачав по ссылке музыку, прозвучавшую на занятии, вы можете каждый раз при её прослушивании заново открывать для себя и «Лунный свет», и две арабески, и «Грёзу», и «Девушку с волосами цвета льна»... Всё это музыка стихий, музыка природы. А может быть, музыка души человека, удалившегося, подобно древним даосским отшельникам, в горы, подальше от мирской суеты. Как тут не вспомнить стихи Ли Бо:

«Один, в горах, я напеваю песню,

Здесь, наконец, не встречу я людей.

Все круче склоны, скалы все отвесней,

Бреду в ущелье, где течет ручей.

И облака над кручами клубятся,

Цветы сияют в дымке золотой.

Я долго мог бы ими любоваться —

Но скоро вечер, и пора домой».

Или, вот ещё:

«Я учителя Мэн почитаю навек.

Будет жить его слава во веки веков.

С юных лет он карьеру презрел и отверг —

Среди сосен он спит и среди облаков.

Он бывает божественно пьян под луной,

Не желая служить — заблудился в цветах.

Он — гора. Мы склоняемся перед горой,

Перед ликом его — мы лишь пепел и прах».

Ну, и, конечно же, это:

«Меня спрашивают, что вы там делаете, в голубых горах?

Смеюсь и не отвечаю… Сердце мое спокойно.

Цветок персика уносится струёй горного ручья…

Есть какой-то другой мир — не человеческий».

Что же говорил о своём отношении к Природе сам Дебюсси?

«Я не исповедую религию в соответствии со священными обрядами. Я сделал таинственную Природу своей религией. Человек не станет ближе к Богу, надев ризу священника. Я не верю в то, что храм — единственное подобающее место для размышления и молитвы… Природа во всей своей необъятности находит правдивое отражение в моей искренней, хотя и слабой душе… и руки непроизвольно складываются в жест поклонения… Чувствовать высшую и волнующую красоту спектакля, на который Природа приглашает своих недолговечных гостей! — вот что я называю молитвой… Кто раскроет секрет сочинения музыки? Шум моря, изгиб горизонта, шелест ветра в листве, крики птиц вызывают сложные ощущения внутри нас. Затем внезапно, без всякого согласия с нашей стороны, одно из этих воспоминаний выходит наружу, чтобы выразить себя на языке музыки…

Музыка должна быть герметической, скрытой от посторонних глаз наукой, бережно хранимой в книгах настолько трудных для понимания, что лишь недоумение стало бы уделом презренной толпы, для которой музыка — случайная вещь, вроде носового платка… Вместо бесполезных попыток научить людей ценить это искусство, я предлагаю основать Общество эзотерической музыки».

Слава Богу, что насчёт Общества эзотерической музыки маэстро погорячился, так как сегодня, благодаря современным технологиям, самые широкие слои общественности могут приобщиться к тайнам, подслушанным Дебюсси у Природы. Время не сокрыло это искусство для нас, напротив, сделало доступным и понятным. И расскажет нам о нём арфа и флейта.

Константин Царихин